Париж давно уже не тот…

[pafnut]

Париж давно уже не тот. Факт неоспоримый. Не тот, что при Людовике XIV, не тот, что при предыдущих четырех республиках. Это аксиома. Москва тоже не та, что при первых Романовых, Екатерине Ангальт Цербсткой Великой и семидесяти годах анафемской, но в последние годы уютной и душевной, советской власти. В эпитет «Не тот» я вкладываю «не тот» смысл. А тот, что вкладываю, думаю, понятен всем. Москва не та, что при Юрии Долгоруком, Петре Великом, Владимире, Михаиле и Юрии Лысых. Но она, Москва, стала лучше, краше и комфортнее, чем при них. А Париж стал хуже. Много хуже. По большому счету, он уже вообще не Париж.

Я был здесь пять или шесть раз, точно не помню. На удивление, впервые прилетел сюда на самолете, до того на поезде из Амстердама, на автобусе из Брюсселя или на машине из Москвы. Предпоследний визит два года назад должен быть стать последним. Тогда мы с дочерью предприняли самое длительное путешествие по Европе, объехав её всю по периметру, отмахав за полтора месяца пятнадцать тысяч километров. В начале пути зацепили Париж, в котором и заночевали. Хороший летний вечер. Вышли прогуляться на Елисейские Поля. И через пять минут решили завершить прогулку, отведав, наконец, в каком-нибудь ресторане в далеко не первый французский вояж лягушачьих лапок. На Champs- Elysees толпы народа. Белых – процентов тридцать. Мы в меньшинстве. Остальные – негры, арабы, азиаты. Хотя, пардон, остальные – это, как раз, мы, люди без загара, они в абсолютном большинстве. Поели лягушек в китайском ресторане, и поехали в отель, книжки читать. Я не имею ничего против людей других рас, национальностей и вероисповеданий. С уважением отношусь к их культуре и обычаям, когда приезжаю «туда», утопически ожидая от них того же. Но гуляя по католическому, в прошлом, Парижу, протестантскому, еще сто лет назад, Амстердаму или православной, когда-то, Москве, хочется ощущать атмосферу старого европейского города с богатой историей и традициями. А этого-то уже и нет. И потому в Париж уже давно не тянет. И после французских лягушек в китайском ресторане на арабских Елисейский полях решил больше сюда не ездить , в мире достаточно мест, где я еще ни разу не был.
Но поехал. Служебная необходимость и потребность развеяться сошлись в моменте на этом городе. Необходимость исполнил, потребность удовлетворил, осадочек остался.
То, что четырехзвездный генеральский Radisson Blu Hotel Disneyland Paris Golf Resort, без тапочек, халатов, биде, с пустым минибаром, скудным завтраком и малоприветливым персоналом с трудом тянет на три полковничьих, то полбеды. Даже, четверть.
То, что в очереди за билетами на железнодорожной станции Диснейленда простояли полчаса, тоже полбеды. Хотя, пожалуй, и здесь не будем мелочиться. Четверть.
Оставшиеся полбеды, довершившие формирование осадка, ждали меня в Орли. Приехав в аэропорт за два часа до вылета, рассчитывая спокойно поработать в каком-нибудь кафе с панорамным видом на летное поле, я два с половиной часа простоял в очередях. Два часа на паспортный контроль. Который прошел через пять минут после назначенного времени вылета. Потом еще полчаса в очереди на досмотр. И то, только потому, что случайно заметил соотечественников, возбужденно сующих в нос индифферентным сотрудникам аэропорта свои посадочные талоны. А иначе и там бы полтора часа провел, развлекаясь эмпирической проверкой парадокса Зенона - догоню я свой самолет или нет. У выхода на посадку, понимая, что за мной еще немало народа, решил подзарядить ноутбук. Француженка, отрывающая корешки посадочных талонов возбужденно спрашивает меня:
- МоскУ?
- Моску, Моску, - не очень дружелюбно после двух с половиной часов очередей отвечаю я.
- Срочно проходите в автобус. Вылет и так задержали, - активно жестикулируя, видимо, для убедительности, говорит мне парижанка.
- Вылет, я полагаю, задержали не из-за меня, а из-за такой организации работы аэропорта, и за мной еще человек двадцать или, даже, больше, - с трудом сдерживаясь, внешне спокойно отвечаю я.
- Нет, нет, все уже в автобусе, остались только Вы и еще два человека. И вот, как раз, они.
Это довольно странно, я регистрировался через стойку бизнес-класса, и, когда уходил оттуда в очереди в «эконом» стояло еще человек тридцать. Как они все могли меня опередить, даже с учетом того, что на паспортном контроле я сел за «несчастливый столик» – наш ручеек тек медленнее остальных. Ну да делать нечего, не врет же она с ясными французскими глазами. И я захожу в автобус.
Автобус битком, на улице жара. Стоим пять минут, десять. Сквозь стеклянную стену терминала вижу, как продолжают подходить пассажиры с нашего рейса. Я ошибся лишь в том, что в очередной раз наивно поверил женщине.
Выхожу из автобуса, возвращаюсь в здание терминала. Здесь, в предбаннике между стойкой, за которой барышня, вероломно обманувшая меня, проверяет посадочные и отрывает корешки, и выходом на улицу, есть кресла, куда я и присаживаюсь. Она делает большие глаза, лихорадочно машет руками:
- Немедленно вернитесь в автобус!
- Послушайте, мадемуазель, автобус полный, там душно и жарко, сколько еще ждать, никто не знает. Пришли еще далеко не все. Я бы на вашем месте еще и женщин с детьми пригласил выйти из автобуса и здесь подождать, пока кому-то плохо не стало.
Барышня делает гневное лицо, и грозит мне полицией. Тут меня прорывает, и я высказываю ей все, что я думаю про их Орли, про очереди и организацию работы. Когда я заканчиваю свою филиппику, ко мне подходит водитель автобуса, пожилой араб с добрыми глазами и, ласково приобнимая за плечи, подталкивает к выходу, психотерапевтически нежно приговаривая что-то на французском. Мы стоим в переполненном автобусе еще минут пятнадцать, и, наконец, едем к самолету с большой надписью «Россия» на фюзеляже.
В самолете мы сидим еще двадцать минут, ожидая заблудившихся где-то маму с дочкой. И гарантированно опаздываем на полуфинал между двумя чемпионами мира.

Нет, в Париж я опять больше не хочу…