pafnut
Пользователь
- Сообщения
- 105
- Реакции
- 79
- Авто
- Mercedes Benz E200CDI W212 2009
День двадцать первый. Двадцать девятое июня. Турку – Хельсинки – Асиккала.
Вставать пришлось ни свет, ни заря, паром приходил в Турку в 7 утра. Для тех, кто еще не плавал – моряки не обижайтесь, это вы ходите, мы, наверное, все-таки плаваем - на паромах, полезно будет знать, что у каждой компании – оператора свои особенности выгрузки. Возможно, это зависит от типа судов, или еще от чего-то, но, так или иначе, когда мы прибывали в Травемюнде на пароме Finnlines, то довольно долго ждали у закрытой грузовой палубы. И проход к машинам открыли лишь через несколько минут после швартовки, так что можно было спокойно любоваться с верхней палубы заходом в порт. На кораблях Silja line все по-другому. Посмотреть за подходом к причалу не удастся, поскольку минут за десять до прибытия уже надо стоять у своей машины. Грузовая палуба открывается еще раньше. Как только паром пришвартовался, буквально в течение минуты открывается рампа, и машины начинают выезжать с судна. Если кто-то особо любопытный из путешествующих с автомобилем застрял на верхней палубе, или, не дай Бог, проспал, те, кого он запер, не смогут покинуть корабль. Я такое наблюдал лет пять назад. Финны жутко ругались и жестикулировали, как горячие итальянцы, что не часто увидишь.
Съехали на берег и направились в Хельсинки. Дальнейшие планы были призрачны, единственное, что мы знали точно – неделю мы проведем в Финляндии, ловя рыбу, собирая грибы и читая книги. Но вот где? Уже несколько лет подряд мы снимали один и тот же дом в Асиккале, километрах в тридцати от Лахти. Я долго искал что-то подобное, и когда, наконец, лет пять назад нашел, «скорешился» с хозяйкой, художницей неопределенного возраста, и договаривался уже с ней, минуя агентство. Жизнь коротка, а мир велик, и, казалось бы, каждую возможность покинуть отчий дом надо использовать для посещения новых мест. Но оказавшись раз в доме (в отеле, на курорте), где тебе хорошо, и не просто хорошо, а очень хорошо, где ты реально кайфуешь, в следующий раз приезжаешь туда же. Может это глупо, потому что мир велик, а жизнь коротка, и посмотреть надо много. А может просто лень искать что-то новое. Но, с другой стороны, от добра добра не ищут, и сколько раз случалось новому дому (отелю, курорту) оказываться хуже прежнего. И думаешь: «На хрена я сюда поперся, что не поехал туда же, где был прошлым летом (зимой)?!» Но отпуск уже испорчен, и эти две недели придется терпеть, или повторно залезать в кошелек и менять место. Во всяком случае, сейчас мы не хотели заниматься поисками, тем более, что за три недели путешествия впечатлений было немало. Да и наш любимый дом стоил того, чтобы вернуться в него. Во-первых, он удовлетворял главному моему требованию – значительной удаленности от соседей. До ближайшего жилья было более километра, дом стоял в лесу, да что в лесу, в настоящей тайге, он так и назывался «Вилла Тайга». Было полное ощущение, что ты где-то на таежной заимке, вдали от цивилизации, а что еще надо москвичу, измученному прелестями мегаполиса. При этом все блага цивилизации в доме были. Да и сам дом был хорош. И это, во-вторых. Единственным минусом было отсутствие вида на воду, озеро было в трех километрах. Но первое преимущество, таких уединенных домов в Финляндии не много, перевешивало все остальное. Да мы и не видели в этом особой проблемы, пять минут на машине, и ты на берегу Пайане, одного из крупнейших озер Суоми. Там, рядом с хозяйской усадьбой, был небольшой песчаный пляж, в конце пляжа, в десяти метрах от воды, была сложена настоящая русская баня, из которой распаренный народ, и мы не исключение, выбегал нагишом и «плюхался» в прохладную воду озера. Там же за нами была закреплена лодка. Короче говоря, мы хотели остановиться именно там. Загвоздка была в том, что я никак не мог дозвониться хозяйке, и когда, за два дня до нашего приезда я решил забронировать дом через сайт агентства, у меня ничего не вышло, то ли из-за невозможности столь позднего бронирования, то ли из-за технического сбоя, сейчас уже не помню. Пришлось отложить вопрос расквартирования до последнего. В Хельсинки был офис агентства Lomarengas (рекомендую), и я решил, уж коли не дозвонюсь, найду что-нибудь через них. Однако, ничего путного мы не нашли. Вернее, было пару неплохих вариантов, но в один из домов надо было заезжать только по пятницам, а был понедельник, а второй сдавался не менее, чем на неделю, я же не хотел себя связывать обязательствами более, чем на пять дней. Я выразил некоторое недоумение, вроде как кризис в мире, ездят меньше, чего бы ни проявить гибкость. Не сдали дом в пятницу, неделя уже пошла, еще четыре дня он простоит пустой, то есть даром. А мы заедем, и 120 евро в сутки уже не будут упущенной выгодой, а напротив, найдут новое пристанище в карманах финского латифундиста. Со вторым вариантом похожая история, семь суток и ни минутой меньше. Может, все-таки, позвонить хозяевам, ну не идиоты же они. На что менеджер Lomarengas, наша бывшая соотечественница, ответила, что даже пробовать не будет, потому как есть богатый опыт общения с хозяевами на эту тему. И выслушивать от упертых финнов нотации, что, мол, просили же по таким вопросам не беспокоить, в контракте же все написано, она не желает. Грязно ругаясь матом, и поминая недобрым словом Ильича, отпустившего финнов в свободное плавание, я вышел в коридор, собраться с мыслями. Проводить последнюю неделю отпуска абы где не хотелось, а дело шло к обеду, и пора было что-то решать. На всякий случай еще раз набрал номер нашей художницы и, о чудо, услышал на другом конце знакомый финский голос. Оказывается, она была в Берлине у товарища по цеху и только сегодня вернулась. И будет рада нас принять. Обычно употребляемая апофтегма «Что такое не везет, и как с этим бороться», на этот раз обернулась своим антиподом.
Радостные, мы погуляли немного по центру, благо погода стояла на удивление, и поехали в аквапарк. В каждый свой приезд в Финляндию мы обязательно посещаем парк водных развлечений «Сирена». Не сказать, что он какой-то особо выдающийся, но моя девочка очень любит его. И быть в Суоми и не заехать в «Сирену» приравнивается к преступлению.
Вдоволь накатавшись на горках, напарившись в банях и напрыгавшись с тарзанки, мы взяли курс на Лахти. На место приехали в седьмом часу. Хозяйки не было, нас встретили ее дочь-тинейджер с бой-френдом. Отдали нам ключи, пожелали приятного отдыха. Мы, на всякий случай, спустились к озеру, проверить на месте ли лодка. Лодка оказалась на месте, да не одна, а с приплодом. На корме был подвешен «хондовский» мотор. Вернулись к хозяйскому дому, сказали ребятам, что утром хотели бы взять лодку и попросили снять мотор. Паренек лениво почесал за ухом, по-мужицки хитро улыбнулся, - прямо герой из русской классики, только финн и в рваных джинсах, - и предложил нам пользоваться мотором совершенно бесплатно. Очень, видно, ему не хотелось тащить тяжелый агрегат в стометровую горку. У меня не было прав, а они, наверняка, нужны, да и как он, мотор, заводится, я видел в далеком детстве и в старых фильмах, вроде «Хозяина тайги». Но уж очень велик был соблазн, хоть на пятом десятке (страшно сказать, большая половина жизни позади) попробовать, каково это на моторке ходить. И я, как бы нехотя, согласился. Наверное, детство не отпускает, сидит где-то глубоко, и иногда выходит на поверхность. Потому девочки и в шестьдесят легко и с охотой выходят потанцевать где-нибудь на свадьбе или просто на вечеринке в совковом ресторане под «Мираж» или, прости Господи, «Ласковый май». А мальчикам и в пятьдесят интересно «поиграть в машинки».
Подъехали к дому, все по-прежнему. Вот только у крыльца не стоят боровики, как бывало в прежние годы, а на кухне появились муравьи. Нашли-таки ходы лесные братья. Разобрали вещи, быстренько сообразили нехитрый ужин: зажаренные на костре финские сардельки из ближайшего (5 км) супермаркета, макароны и детям – мороженое, папе – пиво. И спать, завтра рыбалка.
День двадцать второй. Тридцатое июня. Асиккала.
Встали пораньше, позавтракали по-нашему, по-импрессионистки . Если погода была хорошая, а, как правило, так и было, завтракали мы на пленэре, рядом с домом. На террасе стоял складной деревянный стол, к нему набор стульев. Я переносил все это хозяйство на крошечную лужайку в пятидесяти метрах от дома, мы вместе сервировали стол, и получался почти «Завтрак на траве». Точнее завтрак в лесу, этакий симбиоз Мане-Моне-Ренуара и Шишкина. Меня, прямо-таки, торкало от этих завтраков. Сидишь, пьешь чай, а над тобой шелестит от слабого ветерка листва берез и прочих лиственных деревьев, названий коих я не знаю. Величаво стоят корабельные сосны. Под тобой – брусника, черника, мох, трава, грибы. И везде вокруг камни, валуны, выходы скальных пород. Ледниковый период не прошел для этих мест даром. Сказка. За один такой завтрак я отдыхаю, как за неделю на турецк ом пляже.
Быстренько пробежались по лесу, неприятно удивились отсутствию грибов, и поехали к хозяйской усадьбе. Перво-наперво спустились к воде. Озеро большое, тянется на десятки километров, ширина тоже измеряется верстами, так что волны бывают не для маленьких лодочек. Но светило солнце, ветра не было, почти полный штиль. Позади фермы накопали червей, надели спасжилеты, - положено, - погрузились в лодку и отчалили. Отошли на веслах метров пятьдесят от берега, стали заводить мотор. Раз дернул за шнур, два – не заводится. На третий раз шнур остался у меня в руке, а не намотался обратно, как провод пылесоса. Из детских воспоминаний отложилось, что надо снять кожух мотора и каким-то образом накрутить «заводной» шнур обратно. Так я и сделал. Поставил кожух на место, дернул за веревочку, и мотор завелся.[attachment=4:2llpqfzn]Изображение 056.jpg[/attachment:2llpqfzn]Взяли курс на наш остров. Собственно, остров, конечно же, не наш, но каждый год мы ходим туда на лодке. Он необитаем, метров пятьсот в длину, двести в ширину, камни, сосны, рыба, грибы. При этом на острове есть деревянный навес для туристов или рыбаков, смахивающий на большую конуру. Внутри всегда лежат сухие дрова, старые газеты и спички. Рядом стоит добротный и чистый туалет, внутри висит рулон мягкой финской туалетной бумаги. И он никогда не кончается! Короче говоря, очень мы этот островок полюбили (не из-за клозета, конечно). На веслах до острова полчаса хода, что-то около километра. Что для сорокалетнего мужчины, измученного нарзаном и несложившейся семейной жизнью, не является легкой прогулкой. На моторе – другое дело. Сиди, любуйся красотой озерного края. Сначала шли тихо, затем освоившись с управлением, я прикрутил ручку газа. Задрался нос, присела корма, полетели брызги. Красиво идем, черт возьми! На полпути до острова Маша, сидящая на носу, вдруг спросила, указывая пальцем мне под ноги: «Папа, а откуда в лодке вода?». Я оторвал взгляд от горизонта и посмотрел вниз. Вода доходила мне уже до щиколоток и подбиралась к икрам. Будь я в кроссовках, давно бы почувствовал. Но в резиновых сапогах процесс затопления лодки проходил незаметно. В последнее время мне стало казаться, что у меня замедлилась реакция. Это было неприятно, но что поделать – возраст. Годы берут свое. Сейчас же я отреагировал мгновенно. Счет, как я сумел оценить потом, шел если не на секунды, то на их десятки. Не более. Первым делом я, еще не зная в чем дело, автоматически до нуля сбросил газ. Абсолютно неосознанно, скорее всего, просто от страха. Но в данном случае, страх направил действия в нужном направлении. Затем схватил разрезанную пополам пластиковую бутылку, валявшуюся в лодке, и начал лихорадочно вычерпывать воду. В течение этого процесса, занявшего минуту, или пять, сейчас и не вспомню, все было очень стремительно и на адреналине, физическая работа рук сопровождалась бурной мыслительной деятельностью. Вопрос «Кто виноват?» был отложен на потом, решался вопрос «Что делать?». Как у Высоцкого: «Назад пятьсот, вперед пятьсот…». Слава Богу, ребенок в спасжилете, на воде продержимся. Но как быстро нас найдут, озеро широкое и довольно безлюдное, по крайней мере, в этой части. Вода прохладная, сколько Маша продержится без последствий для здоровья? Может быть, не ждать помощи, а посадить Машу на себя и плыть к берегу. А, у меня же мобильный есть, телефон службы спасения, наверняка тот же, что и у нас – 112 или 911. А нет, так позвоню в московскую службу, они свяжутся. А сколько за лодку платить, да за мотор, будь он неладен? Черт, причем здесь лодка, причем здесь деньги, дочку надо спасать, все остальное херня. Херня-то, херня, и понятно, что Маша приоритет номер один, два и три, а все остальное потом, ну так ведь и на такие деньги попадать неохота. В общем, руки черпали, в голове бурлило. В самый разгар мозгового штурма Маша вдруг, очень спокойно и очень серьезно, спросила: «Папа, мы утонем?». У меня внутри побежали мурашки: «Конечно же, нет, Машунь, все будет хорошо». А, может и не так ответил, не помню. Свой ответ не помню, а ее вопрос запомнил на всю жизнь. И, главное, интонацию.
Но, спустя минуту, или несколько, сейчас уже не скажу, воды в лодке не осталось. Беглый, а затем и подробный, осмотры никаких пробоин не выявили. Новая вода не поступала. Посидел, отдышался. Надо возвращаться, ну его на фиг, этот остров. Только передохну немного и погребу. А на озере по-прежнему штиль, по-прежнему светит солнце, синее небо. Лето! А зачем грести, можно и на моторе вернуться. Завелся, сделал кружок на малом газу – все нормально. Взял курс на порт приписки, прибавил газу, и, тут, все понял. На большом газу, при выходе на глиссирование, корма опускалась так низко, что отраженная от мотора фарватерная струя переливала через борт в лодку. Теперь, когда стало ясно, в чем дело, что, если не лихачить и идти на среднем газу, то никакой опасности нет, мы решили опять развернуться и дойти-таки до острова. Что, в самом деле, дню пропадать. Правда, в Машиных глазах я не увидел большой уверенности, но оно и понятно, испугался ребенок. Справедливости ради, надо отметить, что вела она себя очень достойно, некоторым взрослым бы столько выдержки и внешнего спокойствия. И мне, в том числе. Я аж загордился, какая у меня дочь!
Пришли на остров, наладили снасти, удочки контролировала Маша, я кидал спиннинг. В Финляндии ловля на поплавковую удочку бесплатна, на спиннинг надо покупать лицензию. Лицензии продавались в местном музее рыболовства и, наверное, где-то еще. Стоимость определяется в зависимости от продолжительности (дни) и ареала ловли. Смысла покупать дорогую лицензию на все озеро не было, и я купил однодневную местную толи за 2,5 толи за 5 евро.
Купаться не собирались, несмотря на солнце, было довольно прохладно. Но пришлось. Пару раз крючок цеплялся за камни, и, хошь не хошь, приходилось нырять. Наловили окуней и плотвы, немного, но на голодный ужин хватало, и поплыли обратно. Пообедали, почитали, съездили в город за продуктами, зашли в библиотеку – посидеть в бесплатном интернете. Вернувшись, развели костер, пожарили на решетке рыбу, сварили картошки и, кто под пиво, кто под сок, все это употребили. Ночь, звезды, спать.[attachment=3:2llpqfzn]Изображение 106.jpg[/attachment:2llpqfzn]День двадцать третий. Первое июля. Асиккала.
Ничем особенным отмечен не был. Ходили за грибами, но ничего не набрали, в этом году их вообще не было. Читали, ездили по окрестностям. Хотели покататься на лошадях, но обе известные нам усадьбы, предоставляющие такие услуги, были закрыты. Съездили на клубничную ферму, купили свежих ягод. Так и день прошел.
День двадцать четвертый. Второе июля. Асиккала.
Это был последний день в нашем лесном доме. На следующий день заезжали новые гости, и утром нам надо было перебираться в один из домиков в усадьбе на берегу. Соответственно, наша лодка переходила по наследству новым обитателям «Виллы Тайга». Тем же, кто снимал домики или комнаты в усадьбе, лодки не полагались. И мы решили еще раз смотаться на остров. С утра были чем-то заняты, а ближе к вечеру поехали на берег. Светило солнце, дул ветерок, на озере было небольшое волнение, в общем, вполне приличная погода для водной прогулки. На полпути, волнение усилилось, но было в рамках допустимого. Когда же мы подходили к острову, ветер уже дул вовсю, и лодка переваливалась с волны на волну. Меня это несколько обеспокоило, но уж все равно пришли, так что швартуемся, выгружаемся и будем ловить рыбу. Закинули удочки, гляжу на озеро, а оно черное, и волны уже с белыми гребешками. Посмотрел я на это дело в древнерусской тоске, и дал команду на срочную эвакуацию. Быстро собрали снасти, прыгнули в лодку, отошли от берега. Дергаю за веревочку – мотор не заводится. Второй, третий раз – ни фига. На четвертый шнур обвисает, не желая возвращаться обратно. Пока заправляю его на место, лодку разворачивает боком к волне, и начинает заливать, попутно прибивая к берегу. Отхожу на веслах подальше, все повторяется. Но лодку сносит уже не в нашу бухточку, а несет на камни. Еще немного, и со всего размаху швырнет на здоровый валун. Весла уже не спасают, и я выпрыгиваю за борт, оказываюсь по пояс в воде и завожу лодку руками в безопасное место. Когда прыгал за борт, накренил лодку, и Машу тоже залило холодной водой. Вытаскиваю лодку на берег, дышим.
Итак, что мы имеем. Мы на острове. До нужного нам берега не более полумили, но не менее полуверсты. Неточность измерения в данном случае большого значения не имеет. До ненужного – еще дальше. Выйти в такую волну без риска, как минимум, затопить лодку и простудить ребенка, по моим ощущениям, мы не можем. Значит, будем ждать, пока утихнет. До темноты есть пара часов, а ведь может штормить и всю ночь. Тогда придется ночевать здесь. Как и где спать, что есть? Первым делом надо просушиться, а для этого нужны спички. Решено, идем на другой конец острова, проверим, на месте ли конура, где мы, видимо, и будем спать на голом деревянном полу. И, главное, лежат ли там, как обычно, спички. Конура на месте, спички есть. На месте и туалет, и бумага. Вот только понадобятся ли они нам, есть-то нечего. Значит, клюет-не-клюет, а придется рыбы наловить – ребенок должен что-то съесть перед сном. Идем обратно к лодке за удочками. Вдруг видим, метрах в пятидесяти от острова идет на моторе, на тихом ходу, такая же лодка, как у нас. Сидят в ней три мужика, один на руле, двое кидают спиннинги. Лица спокойны и безмятежны. Мы с Машей, молча, переглядываемся, затем опять смотрим на лодку. Осознаем.
- Пап, смотри, а люди-то плывут.
- Плывут-то они, Маш, плывут, да только это финны местные, которые всю жизнь на этой лодке ходят. А мы с тобой в такую погоду первый раз попадаем. Да и как нам от берега отойти, ты же видела, что нас все время обратно прибивает.
А сам задумался, чем черт не шутит, ведь, действительно, ходят люди. Не боги горшки обжигают, главное от берега отойти и завестись, а там идти носом на волну и не поворачиваться к ней боком. Пока размышлял, Машка успела убежать куда-то. Вдруг, слышу, кричит: «Пап, пап, а с той стороны волн совсем нет, мы можем там мотор завести! Пойдем скорее, посмотришь». Подходим – и впрямь, тишь да гладь, да Божья благодать. Какой же я лопух, сколько приключенческих книг в детстве прочитал, а про наветренную и подветренную стороны не подумал. Оставил Машу на берегу, на тихой стороне острова, сам вывел лодку, на веслах дошел до Маши, забрал ее, вновь отошел от берега и спокойно завел мотор. Нам предстояло обойти остров, чтобы направиться к усадьбе, пришлось сделать довольно большой крюк, чтобы гарантированно обойти все отмели. И затем мы шли галсами, поскольку, иди мы прямо к цели, волна била бы нам в борт. Шли на самом малом ходу, лодка переваливалась с волны на волну, водяная пыль била в лицо, на фоне пунцово-черного неба ярко светило солнце. Захватывающее зрелище. Мы вернулись без рыбы и, собственно, и без рыбалки, но удовлетворение при касании днищем родного песка было полным.
Дни двадцать пятый, двадцать шестой. Третье и четвертое июля. Асиккала.
Прошли спокойно и без приключений. Лес, озеро, купание в прохладной воде, книги, поездки по окрестностям. Четвертого, в субботу, были крайне удивлены, неожиданно попав на джазовый фестиваль под открытым небом в крошечном городке Vaaksy. Вечером, вернувшись в усадьбу, попарились в бане на берегу, попрыгали из парной в озеро. Полный релакс. Утром на Родину.
День двадцать седьмой. Пятое июля. Асиккала – С.-Петербург – Москва.
Особой спешки не было, я рассчитывал, что на весь путь до Москвы нам понадобится 13 часов, да час на границе. Поэтому, покидая любезную нашему сердцу Асиккалу около десяти утра, я намеревался добраться до дома к полуночи. И в очередной раз убедился, как не закладывайся, все равно выйдет хуже. Что при расчете стоимости ремонта квартиры, ниже (ст. рус.) сроков его проведения, что при решении детской задачи: «Из пункта А в пункт Б…». До границы добрались по графику, за пару часов. С прохождением двух погранпереходов проблем также не возникло, в отведенный час уложились. В очередной раз отметил для себя патологическое свинство значительной части соотечественников, бороздящих просторы необъятной Родины. Очень хочется быть корректным и тактичным, и написать «незначительной», или, хотя бы «некоторой», но так угадить леса вдоль дорог может только очень весомая часть наших сограждан. Как только проезжаешь финский шлагбаум и нейтральную полосу, картинка меняется быстро и контрастно. Одна выброшенная пачка из под сигарет на погонный километр дороги на финской территории, сменяется сотней пачек и несчитанным количеством прочего дерьма на тот же километр на нашей. Исследования и замеры я не проводил, но впечатления таковы.
К Питеру подъезжали в третьем часу пополудни, как и намечалось по плану. Тут-то и случилась неприятность. Километров за сорок до города увидел указатель на Москву, и поверил ему. Как не поверить, указатель большой, красивый и новый. И ведь что обидно, езжу этой дорогой уже много лет, названия деревень, рек, опасные повороты, все знакомо. Раньше путь на Москву лежал через город, недавно построили КАД, ни о каком внешнем кольце, аналоге московской «бетонки», я не слышал. Но после месяца в Европе начинаешь верить тому, что написано на дорожном указателе. И я, прожженный дорожный волк, ничтоже сумняшеся свернул на, якобы, питерскую «бетонку». Которая поначалу, на первых десяти-пятнадцати километрах, оказалась очень живописной, с хорошим асфальтовым покрытием, лесной дорогой. Скорость под 150, дорога пустая, кругом сосны, солнце светит, настроение, практически, на максимуме. Немного смутили две огромные ямы при съезде с трассы, ну да ведь мы в России, а дальше покрытие было почти идеальным. Еще удивило отсутствие машин, и встречных, и попутных. Но и этому нашлось объяснение, раньше указателя не было, и я про эту дорогу не знал, значит, она новая (ямы не в счет), значит, и другие не знают и едут по привычке через КАД. И мы бы поехали известным путем, но было воскресенье, вторая половина дня, и я боялся застрять в пробках на подъездах к Питеру. Поэтому, поначалу я был рад новой красивой свободной дороге, и подсчитывал в уме дивиденды: пробки объедем – время сэкономим – это раз, эстетическое наслаждение от живописной дороги – это два, да и новым путем проехать тоже небезынтересно. Километров через пятнадцать сказка закончилась. Не помню, покрытие испортилось сразу или ямки становились шире и глубже постепенно, но через какое-то время у меня появилось устойчивое ощущение, что мы на фронте, и едем по разбомбленной «мессершмитами» дороге. Как в классических фильмах про войну, только я за рулем современного «мерседеса», а не «виллиса», и сверху не бомбят. Частота ямок, ям и ямищ была такова, что объезжать их не представлялось возможным. И полотно дороги, и ее обочины были усеяны рытвинами и выбоинами, как ребенок, больной ветрянкой, сыпью. А глубина воронок была такова, что пролетать на скорости, не рискуя потерять колеса, было нельзя. Поэтому, поначалу шли со скоростью пешехода, потом, когда удовольствие затянулось, поддал газу, довел стрелку до 30. Километр, два, пять, пятнадцать. На законный вопрос, может ли это быть дорогой на Москву, время от времени появлялся ответ в виде официального указателя федеральной дорожной службы. Окружающий пейзаж был по-прежнему красив, но уже не радовал глаз. Настроение плавно перетекало по синусоиде от экстремума со знаком плюс к тому, что ниже оси абсцисс. Негатива добавляло полное отсутствие машин с московскими номерами. Их вообще было крайне мало, и встречных , и попутных. Как будто мы были не в сорока верстах от северной столицы, а где-то на сибирском тракте. А те, что все же иногда встречались, все как одна, были местными. Ни фур, ни автовозов. Значит, это не дорога на Москву, но вот очередной указатель, белой краской на синем фоне «Москва» и стрелка вверх, то бишь вперед. Понимаю, что надо бы остановиться, раскрыть атлас и определиться, в какой мы точке. Останавливаюсь. Но тех нескольких деревень, что мы проехали, нет на карте. Так что точно привязаться на местности не получается. Скорее всего, судя по атласу, мы поехали на Стеклянный, Гарболово, Матохсу, а это значит, что какая бы не была пробка на подъездах к Петербургу, маршрут через КАД оказался бы быстрее, потому как крюк, который мы делали сейчас, был не менее пятидесяти, а то и ста километров. И еще, это значит, что нам пилить и пилить по фронтовой дорожке, пока мы выйдем на московскую трассу. Живо представил себе серию «Ну, погоди» с волком на гоночном авто, теряющим по дороге запчасти, пока в руках у волка не остаются один руль. Я, конечно, понимал, что так буквально все не осуществится, но перспектива остаться без колес и подвески забрезжила вполне реальная. Решил при первой же возможности уходить на Питер, черт с ним, с уже потерянным часом, надо валить отсюда, пока не потерял еще три и машину. Но вот где этот первый поворот, одному Богу известно, потому, как мне не известно (в данном случае «не» отдельно), где я нахожусь. Едем дальше, высматриваем первый указатель направо, на Питер. Повороты направо иногда встречаются, но вообще без указателей, и такого вида, будто это дорога к коровнику или на свиноферму. Уже ненавижу себя, тех чудаков на букву «М», очень большую, что поставили щит, заманивающий объехать Петербург, с трудом сдерживаюсь, чтобы не сорвать злость на ни в чем не повинном ребенке. Нутром чувствую, как умирает моя подвеска: вот легко ранена шаровая слева спереди, а теперь тяжелое ранение у шаровой справа, а это уже травма, несовместимая с жизнью, у правого заднего амортизатора. Сердце обливается кровью, возмущенный разум кипит, а в ушах звучит ритмическая музыка – цу-цок-цу-цок – включенного счетчика в старом такси. Это тикают по экспоненте доллары и центы за замену того, что у «мерина» ниже пояса. Уперлись в Т-образный перекресток, указателей нет, налево и направо идут равнозначные дороги, одинаково убитые нами, автомобилистами, одинаково не отремонтированные ими, вороватыми чиновниками. Куда ехать на Москву не понятно, налево пойдешь – бабу найдешь, направо пойдешь – бабла поднимешь. Вокруг лес, в какую сторону крутить рулевое колесо с трехлучевой звездой в центре – не понятно. Перерезал синий провод – повернул налево. Через несколько километров уперлись в автобусный круг у железнодорожной станции. Честно говоря, сейчас уже не помню, спросил ли я, у кого-то из водителей на станции дорогу, или от злости решил ни у кого ничего не спрашивать, но спустя какое-то время, мы нашли таки поворот на Питер. Добравшись до кольцевой автодороги, подсчитал убытки: два часа времени, неопределенная сумма за замену подвески и некоторое количество безвозвратно утраченных нервных клеток. Забегая вперед , скажу, надо отдать должное ребятам из Штутгарта – ничего менять не пришлось. Фактически, машина прошла испытания в условиях полигона, в течение двух часов при максимальной нагрузке на детали подвески. Ничего не загремело, не застучало и не отвалилось. Будь я на БМВ, - была когда-то у меня такая машина, - под замену попало бы все, что участвует в процессе соприкосновения с дорогой и демпфировании неровностей.
Но, если басурманам из Штутгарта респект, то нашим доморощенным питерским дорожникам или гаишникам, не знаю, кто из них указатели устанавливает, - устремленный в небо средний палец. Либо тот, кто принимал решение отправлять москвичей, а также мурманчан, кировцев и других сограждан по этому бездорожью, которое еще и длиннее на сотню верст, полный дебил, либо это изощренная иезуитская месть москвичам за то, что они москвичи. Откуда в питерцах, слава Богу, не во всех, но, к сожалению, во многих, этот комплекс и, связанная с ним нелюбовь к столичным жителям, не понимаю. Интеллигентный город, с хорошими традициями, культурная столица страны. В моем понимании, во всяком случае. И вместе с этим злоба, мелкое желание нагадить или унизить попавшего в сети москвича. Приношу искренние извинения всем петербуржцам, не испытывающим подобных чувств, относящимся к жителям белокаменной, так же, как и к хабаровчанам, казанцам или пермякам. То есть ровно и спокойно. Я бы не говорил об этом, если бы не испытал на себе.
Лет пять, а может, семь назад ездил я по делам в Петербург. Остановился на Фонтанке у одной дамы, к которой, собственно, и приехал. Классический питерский двор – прямоугольный каменный мешок. Мест для парковки мало, на всех не хватает. Говорю: «Может на стоянку поставить?». « Да нет», - отвечает, - «у меня здесь место есть. Правда, его соседи заняли, ну ты ставь на свободное, не проблема». Утром выхожу – меня заперла ржавая «четверка». А мне, кровь из носа, вечером надо быть в Москве. Утро воскресения, сигналить неловко, люди еще спят. Я к ней: «Лариса Ивановна, где этот редиска - нехороший человек живет?». Вышла со мной, звоним в домофон – никого. Что делать?! Смотрю, нельзя ли как-нибудь выехать. «Теоретически можно, практически этого никто никогда не делал» («Экипаж»). Начинаю маневрирование задним ходом, иначе никак. Назад – вперед, назад - вперед, сантиметр за сантиметром приближаюсь к цели, втискиваю машину в щелку между стеной дома и подлой «четверкой». Вдруг бац, хлопок, и машина слегка оседает. Выхожу, ёпарный бабай, порвал колесо о край швеллера, закопанного в землю. Ну все, конец этому уроду, который меня запер, теперь придется ехать до Москвы без запасного колеса, это ремонту уже не подлежит. Подхожу к «четверке», бью ногой по водительской двери рядом с замком, был случай – дверь открылась. На это раз не помогло. Но результат все равно есть, во дворе появляются люди. Начинают меня совестить, мол, как я мог ударить чужую машину, а-я-яй, нехорошо. Мои объяснения о причинах, побудивших меня вести себя подобным образом, никого не впечатлили. Ставлю запаску, надо мной стоит группа соседей и зудит, меня слегка потрясывает. Закручиваю болты, убираю домкрат, появляется хозяин жигулей. Оказывается этот козёл все время, что я мучился в попытках пролезть в игольное ушко, сидел дома и смотрел в окно. И на звонки в домофон не отвечал – наказывал. Ну не п…?! Вышел, я на него: «Убирай машину, пи-пи-пи, козлиная морда, пи-пи-пи, пи-пи-пи, пи-пи-пи. Он же, пользуясь поддержкой народных масс: «А я не уберу свой чемоданчик, вот сейчас милиция приедет, она разберется». А что делать, я один, их десять, моя Лариса Ивановна незаметно ретировалась, стоим – ждем ментов. Не прошло и десяти минут, или часа от моей попытки уехать домой, как «архангелы» явились. Ну, сейчас-то парни разберутся, что к чему, усовестят говнюка, и я, наконец, поеду «на хаузе». Не тут-то было. Я им про Фому, они мне про Ерему. Я объясняю: «Ну как же так, я поставил машину на место, указанное мне жительницей этого дома, её было занято, и я поставил на свободное, на которое она мне показала пальцем. В конце концов, уж если идти на принцип, земля принадлежит городу, и, пока ты её не купил, или не взял в аренду, прав на неё никаких не имеешь. И то, что ставишь машину на привычное место – это добрая воля людей тебя окружающих, не более того. В конце концов, уж если ему этот клочок земли два на четыре так дорог, - забыл сказать самое главное, во дворе было свободное место, куда он спокойно мог поставить свою машину!, - можно было бы удовольствоваться четвертью часа моих мучений, хотя мне и этого не понять. Но сидеть дома у окна в течение часа, пока я не убил свое колесо, пока не треснул ногой по его машине – это уже чистый извращенец. А менты мне: «Ну может, Вы и правы, но ведь это же его место. Вы просто договоритесь с ним, и мы поедем, а то у нас дела посерьезнее есть». «Я этому козлу денег?! Да я лучше сяду», - эмоции захлестнули и отправили разум на скамейку запасных: «а чтобы не зря садиться, еще и колесным ключом по башке этой гниде тресну». Смотрю, стражи порядка слегка опешили, начали меня успокаивать, а я немного спустив пар, вернул способность трезво мыслить. Опять все им по полочкам разложил, объяснил повторно, что нет у него никаких прав на этот кусок городской земли, с одной стороны, а с другой, все я прекрасно понимаю, обычаи и порядки дворовой парковки мне известны, и знай я, что это место такого козла, в жизни бы туда не поставил, а поставил бы как раз на другое свободное. Но мне это место указала жительница этого дома, что же я должен был ей не поверить и пойти по квартирам узнавать, где чья стоянка?! А если бы я на самолет опаздывал, или на поезд? Представьте, говорю старшине и лейтенанту, на секунду, что вы, после года службы, года грязи, бомжей, алкашей, риска, склок, года «усилений» и прочей милицейской ненормированности рабочего дня, улетаете с женой и маленькой дочкой на море, всего на две недели. Выходите утром, чтобы ехать в аэропорт, а вас запер вот такой вот упырь. Каково?! А?!!! Молчат. И что вы делать будете? Еще полчаса и ваш отпуск к чертям полетит. («вы», «вас», «ваш» с маленькой буквы не из мелкой мести, а по правилам грамматики - их двое). Молчат. И тут меня торкнуло: смотрю на насупленные милицейские лица, на злобные физии соседей, сгрудившихся возле нас, перевожу взгляд на мои номера с окончанием 177. «Слушайте», - обращаюсь я к старшему по званию, - «а может, вы просто москвичей не любите?». «Да», - с вызовом отвечает мне лейтенант, - «не любим». Вот так вот, прямым текстом, без шифра и Эзопа. «Почему? Обоснуйте. Может мои московские предки за те недолгие, с исторической точки зрения, триста лет захватывали ваш славный город, бесчинствовали, грабили и предавали огню? Вроде нет. Вот Казань брали, так казанцы к москвичам очень лояльны, много раз там был, знаю. А у вас-то, что за комплекс такой в головах сидит?!». Молчат, бычатся. И уже в милицейской «пятёрке»: «Я вот, например, не знаю ни среди своих московских друзей и знакомых, ни среди родственников, ни одного человека, кто бы с неприязнью относился к петербуржцам. Хотя многие о вашем снобизме и нелюбви к нам, столичным жителям, знают». Никакого вразумительного ответа я не дождался. Но, надо отдать должное питерским милиционерам, по крайней мере, не били. А ведь могли. Ни в машине не били, ни в участке. Более того, даже в «обезьянник», наполненный люмпенами и «нелегалами» не засунули, а оставили сидеть в «дежурке». В Москве бы точно и наваляли, и в клетку бы посадили. Так что будем справедливы, интеллигентность и остатки аристократизма из ленинградцев пока не выбили, как ни старались. Успехи есть, но полной победы не случилось. Пока. В отличие от столицы, где, как москвич, как минимум, в третьем поколении, возьмусь утверждать – хам таки отпраздновал свою победу, и принял капитуляцию у города. Спустя полчаса ожидания, появился молодой капитан с приветливым лицом, который выслушал сначала объяснения потерпевшего, также доставленного в отделение, а, затем, мои. Потом обратился к «терпиле»:
- В какую сумму оцениваете ущерб?
- В тысячу, а, может, и в полторы. Надо цены в сервисе уточнить.
- Но не больше полутора?
- Да нет, хватит, наверное.
Повернулся ко мне:
- Ну что, я Вас поздравляю, сегодня поедете домой. Ущерб до двух с половиной тысяч – уголовное дело не заводится. Сейчас возьму у Вас объяснения, и свободны.
И опять к потерпевшему:
- А Вы, смотрите, показания потом не меняйте, у нас здесь камеры, так что оценка ущерба зафиксирована. Идите домой, с Вами свяжутся.
Иногда, нечасто, в жизни везет. По-мелкому, что чаще, по-крупному, что реже. Мне повезло. Мне попался честный и толковый мент, да еще и человек приятный, все в одном флаконе. Согласитесь, у нас такое счастье не часто приваливает. Быстро разобрался в ситуации, взял у меня письменные показания, даже посочувствовал, и отпустил на все четыре стороны. Денег у меня оставалось совсем мало, во всяком случае, на новое колесо не хватало, но не предложить хоть тысячу было неудобно. Такой вот выработали у нас менталитет, если в ментовке не отбили почки и не «повесили» чего-нибудь года на три, рука сама тянется к портмоне. Хотите - верьте, хотите - нет, мой капитан реально обиделся. Сумму я не озвучивал, так что оскорбиться её малой величиной он не мог. Я долго извинялся, и, с одной стороны было неловко, а с другой радостно, что есть еще в милиции нормальные люди. И ночевал-таки я в тот день на свободе, и с чистой совестью.
Вот и сейчас, пройдя все испытания на полигоне в Ленинградской области, мы вырвались на московскую трассу, и вышли на финишную прямую длинной в семьсот верст. Ничего, достойного описания, не произошло, и в четвертом часу утра мы благополучно прибыли в Ю. Бутово.[attachment=2:2llpqfzn]Изображение 060.jpg[/attachment:2llpqfzn]Общее впечатление от поездки исключительно позитивное. Все проблемы и проблемки, отрицательные эмоции нивелируются итоговым положительным зарядом. Особенно сейчас, спустя почти год, все сопутствовавшие нам неприятности кажутся столь незначительными, что о них и вспоминать-то не стоит, разве что как о забавных приключениях. Этим летом обязательно повторим путешествие, конечно, немного изменив маршрут. Хочу больше времени провести в Бретани, заехать в страну басков и, возможно, пару дней покататься на лыжах в Швейцарии или Австрии.[attachment=1:2llpqfzn]Изображение 094.jpg[/attachment:2llpqfzn]
Вставать пришлось ни свет, ни заря, паром приходил в Турку в 7 утра. Для тех, кто еще не плавал – моряки не обижайтесь, это вы ходите, мы, наверное, все-таки плаваем - на паромах, полезно будет знать, что у каждой компании – оператора свои особенности выгрузки. Возможно, это зависит от типа судов, или еще от чего-то, но, так или иначе, когда мы прибывали в Травемюнде на пароме Finnlines, то довольно долго ждали у закрытой грузовой палубы. И проход к машинам открыли лишь через несколько минут после швартовки, так что можно было спокойно любоваться с верхней палубы заходом в порт. На кораблях Silja line все по-другому. Посмотреть за подходом к причалу не удастся, поскольку минут за десять до прибытия уже надо стоять у своей машины. Грузовая палуба открывается еще раньше. Как только паром пришвартовался, буквально в течение минуты открывается рампа, и машины начинают выезжать с судна. Если кто-то особо любопытный из путешествующих с автомобилем застрял на верхней палубе, или, не дай Бог, проспал, те, кого он запер, не смогут покинуть корабль. Я такое наблюдал лет пять назад. Финны жутко ругались и жестикулировали, как горячие итальянцы, что не часто увидишь.
Съехали на берег и направились в Хельсинки. Дальнейшие планы были призрачны, единственное, что мы знали точно – неделю мы проведем в Финляндии, ловя рыбу, собирая грибы и читая книги. Но вот где? Уже несколько лет подряд мы снимали один и тот же дом в Асиккале, километрах в тридцати от Лахти. Я долго искал что-то подобное, и когда, наконец, лет пять назад нашел, «скорешился» с хозяйкой, художницей неопределенного возраста, и договаривался уже с ней, минуя агентство. Жизнь коротка, а мир велик, и, казалось бы, каждую возможность покинуть отчий дом надо использовать для посещения новых мест. Но оказавшись раз в доме (в отеле, на курорте), где тебе хорошо, и не просто хорошо, а очень хорошо, где ты реально кайфуешь, в следующий раз приезжаешь туда же. Может это глупо, потому что мир велик, а жизнь коротка, и посмотреть надо много. А может просто лень искать что-то новое. Но, с другой стороны, от добра добра не ищут, и сколько раз случалось новому дому (отелю, курорту) оказываться хуже прежнего. И думаешь: «На хрена я сюда поперся, что не поехал туда же, где был прошлым летом (зимой)?!» Но отпуск уже испорчен, и эти две недели придется терпеть, или повторно залезать в кошелек и менять место. Во всяком случае, сейчас мы не хотели заниматься поисками, тем более, что за три недели путешествия впечатлений было немало. Да и наш любимый дом стоил того, чтобы вернуться в него. Во-первых, он удовлетворял главному моему требованию – значительной удаленности от соседей. До ближайшего жилья было более километра, дом стоял в лесу, да что в лесу, в настоящей тайге, он так и назывался «Вилла Тайга». Было полное ощущение, что ты где-то на таежной заимке, вдали от цивилизации, а что еще надо москвичу, измученному прелестями мегаполиса. При этом все блага цивилизации в доме были. Да и сам дом был хорош. И это, во-вторых. Единственным минусом было отсутствие вида на воду, озеро было в трех километрах. Но первое преимущество, таких уединенных домов в Финляндии не много, перевешивало все остальное. Да мы и не видели в этом особой проблемы, пять минут на машине, и ты на берегу Пайане, одного из крупнейших озер Суоми. Там, рядом с хозяйской усадьбой, был небольшой песчаный пляж, в конце пляжа, в десяти метрах от воды, была сложена настоящая русская баня, из которой распаренный народ, и мы не исключение, выбегал нагишом и «плюхался» в прохладную воду озера. Там же за нами была закреплена лодка. Короче говоря, мы хотели остановиться именно там. Загвоздка была в том, что я никак не мог дозвониться хозяйке, и когда, за два дня до нашего приезда я решил забронировать дом через сайт агентства, у меня ничего не вышло, то ли из-за невозможности столь позднего бронирования, то ли из-за технического сбоя, сейчас уже не помню. Пришлось отложить вопрос расквартирования до последнего. В Хельсинки был офис агентства Lomarengas (рекомендую), и я решил, уж коли не дозвонюсь, найду что-нибудь через них. Однако, ничего путного мы не нашли. Вернее, было пару неплохих вариантов, но в один из домов надо было заезжать только по пятницам, а был понедельник, а второй сдавался не менее, чем на неделю, я же не хотел себя связывать обязательствами более, чем на пять дней. Я выразил некоторое недоумение, вроде как кризис в мире, ездят меньше, чего бы ни проявить гибкость. Не сдали дом в пятницу, неделя уже пошла, еще четыре дня он простоит пустой, то есть даром. А мы заедем, и 120 евро в сутки уже не будут упущенной выгодой, а напротив, найдут новое пристанище в карманах финского латифундиста. Со вторым вариантом похожая история, семь суток и ни минутой меньше. Может, все-таки, позвонить хозяевам, ну не идиоты же они. На что менеджер Lomarengas, наша бывшая соотечественница, ответила, что даже пробовать не будет, потому как есть богатый опыт общения с хозяевами на эту тему. И выслушивать от упертых финнов нотации, что, мол, просили же по таким вопросам не беспокоить, в контракте же все написано, она не желает. Грязно ругаясь матом, и поминая недобрым словом Ильича, отпустившего финнов в свободное плавание, я вышел в коридор, собраться с мыслями. Проводить последнюю неделю отпуска абы где не хотелось, а дело шло к обеду, и пора было что-то решать. На всякий случай еще раз набрал номер нашей художницы и, о чудо, услышал на другом конце знакомый финский голос. Оказывается, она была в Берлине у товарища по цеху и только сегодня вернулась. И будет рада нас принять. Обычно употребляемая апофтегма «Что такое не везет, и как с этим бороться», на этот раз обернулась своим антиподом.
Радостные, мы погуляли немного по центру, благо погода стояла на удивление, и поехали в аквапарк. В каждый свой приезд в Финляндию мы обязательно посещаем парк водных развлечений «Сирена». Не сказать, что он какой-то особо выдающийся, но моя девочка очень любит его. И быть в Суоми и не заехать в «Сирену» приравнивается к преступлению.
Вдоволь накатавшись на горках, напарившись в банях и напрыгавшись с тарзанки, мы взяли курс на Лахти. На место приехали в седьмом часу. Хозяйки не было, нас встретили ее дочь-тинейджер с бой-френдом. Отдали нам ключи, пожелали приятного отдыха. Мы, на всякий случай, спустились к озеру, проверить на месте ли лодка. Лодка оказалась на месте, да не одна, а с приплодом. На корме был подвешен «хондовский» мотор. Вернулись к хозяйскому дому, сказали ребятам, что утром хотели бы взять лодку и попросили снять мотор. Паренек лениво почесал за ухом, по-мужицки хитро улыбнулся, - прямо герой из русской классики, только финн и в рваных джинсах, - и предложил нам пользоваться мотором совершенно бесплатно. Очень, видно, ему не хотелось тащить тяжелый агрегат в стометровую горку. У меня не было прав, а они, наверняка, нужны, да и как он, мотор, заводится, я видел в далеком детстве и в старых фильмах, вроде «Хозяина тайги». Но уж очень велик был соблазн, хоть на пятом десятке (страшно сказать, большая половина жизни позади) попробовать, каково это на моторке ходить. И я, как бы нехотя, согласился. Наверное, детство не отпускает, сидит где-то глубоко, и иногда выходит на поверхность. Потому девочки и в шестьдесят легко и с охотой выходят потанцевать где-нибудь на свадьбе или просто на вечеринке в совковом ресторане под «Мираж» или, прости Господи, «Ласковый май». А мальчикам и в пятьдесят интересно «поиграть в машинки».
Подъехали к дому, все по-прежнему. Вот только у крыльца не стоят боровики, как бывало в прежние годы, а на кухне появились муравьи. Нашли-таки ходы лесные братья. Разобрали вещи, быстренько сообразили нехитрый ужин: зажаренные на костре финские сардельки из ближайшего (5 км) супермаркета, макароны и детям – мороженое, папе – пиво. И спать, завтра рыбалка.
День двадцать второй. Тридцатое июня. Асиккала.
Встали пораньше, позавтракали по-нашему, по-импрессионистки . Если погода была хорошая, а, как правило, так и было, завтракали мы на пленэре, рядом с домом. На террасе стоял складной деревянный стол, к нему набор стульев. Я переносил все это хозяйство на крошечную лужайку в пятидесяти метрах от дома, мы вместе сервировали стол, и получался почти «Завтрак на траве». Точнее завтрак в лесу, этакий симбиоз Мане-Моне-Ренуара и Шишкина. Меня, прямо-таки, торкало от этих завтраков. Сидишь, пьешь чай, а над тобой шелестит от слабого ветерка листва берез и прочих лиственных деревьев, названий коих я не знаю. Величаво стоят корабельные сосны. Под тобой – брусника, черника, мох, трава, грибы. И везде вокруг камни, валуны, выходы скальных пород. Ледниковый период не прошел для этих мест даром. Сказка. За один такой завтрак я отдыхаю, как за неделю на турецк ом пляже.
Быстренько пробежались по лесу, неприятно удивились отсутствию грибов, и поехали к хозяйской усадьбе. Перво-наперво спустились к воде. Озеро большое, тянется на десятки километров, ширина тоже измеряется верстами, так что волны бывают не для маленьких лодочек. Но светило солнце, ветра не было, почти полный штиль. Позади фермы накопали червей, надели спасжилеты, - положено, - погрузились в лодку и отчалили. Отошли на веслах метров пятьдесят от берега, стали заводить мотор. Раз дернул за шнур, два – не заводится. На третий раз шнур остался у меня в руке, а не намотался обратно, как провод пылесоса. Из детских воспоминаний отложилось, что надо снять кожух мотора и каким-то образом накрутить «заводной» шнур обратно. Так я и сделал. Поставил кожух на место, дернул за веревочку, и мотор завелся.[attachment=4:2llpqfzn]Изображение 056.jpg[/attachment:2llpqfzn]Взяли курс на наш остров. Собственно, остров, конечно же, не наш, но каждый год мы ходим туда на лодке. Он необитаем, метров пятьсот в длину, двести в ширину, камни, сосны, рыба, грибы. При этом на острове есть деревянный навес для туристов или рыбаков, смахивающий на большую конуру. Внутри всегда лежат сухие дрова, старые газеты и спички. Рядом стоит добротный и чистый туалет, внутри висит рулон мягкой финской туалетной бумаги. И он никогда не кончается! Короче говоря, очень мы этот островок полюбили (не из-за клозета, конечно). На веслах до острова полчаса хода, что-то около километра. Что для сорокалетнего мужчины, измученного нарзаном и несложившейся семейной жизнью, не является легкой прогулкой. На моторе – другое дело. Сиди, любуйся красотой озерного края. Сначала шли тихо, затем освоившись с управлением, я прикрутил ручку газа. Задрался нос, присела корма, полетели брызги. Красиво идем, черт возьми! На полпути до острова Маша, сидящая на носу, вдруг спросила, указывая пальцем мне под ноги: «Папа, а откуда в лодке вода?». Я оторвал взгляд от горизонта и посмотрел вниз. Вода доходила мне уже до щиколоток и подбиралась к икрам. Будь я в кроссовках, давно бы почувствовал. Но в резиновых сапогах процесс затопления лодки проходил незаметно. В последнее время мне стало казаться, что у меня замедлилась реакция. Это было неприятно, но что поделать – возраст. Годы берут свое. Сейчас же я отреагировал мгновенно. Счет, как я сумел оценить потом, шел если не на секунды, то на их десятки. Не более. Первым делом я, еще не зная в чем дело, автоматически до нуля сбросил газ. Абсолютно неосознанно, скорее всего, просто от страха. Но в данном случае, страх направил действия в нужном направлении. Затем схватил разрезанную пополам пластиковую бутылку, валявшуюся в лодке, и начал лихорадочно вычерпывать воду. В течение этого процесса, занявшего минуту, или пять, сейчас и не вспомню, все было очень стремительно и на адреналине, физическая работа рук сопровождалась бурной мыслительной деятельностью. Вопрос «Кто виноват?» был отложен на потом, решался вопрос «Что делать?». Как у Высоцкого: «Назад пятьсот, вперед пятьсот…». Слава Богу, ребенок в спасжилете, на воде продержимся. Но как быстро нас найдут, озеро широкое и довольно безлюдное, по крайней мере, в этой части. Вода прохладная, сколько Маша продержится без последствий для здоровья? Может быть, не ждать помощи, а посадить Машу на себя и плыть к берегу. А, у меня же мобильный есть, телефон службы спасения, наверняка тот же, что и у нас – 112 или 911. А нет, так позвоню в московскую службу, они свяжутся. А сколько за лодку платить, да за мотор, будь он неладен? Черт, причем здесь лодка, причем здесь деньги, дочку надо спасать, все остальное херня. Херня-то, херня, и понятно, что Маша приоритет номер один, два и три, а все остальное потом, ну так ведь и на такие деньги попадать неохота. В общем, руки черпали, в голове бурлило. В самый разгар мозгового штурма Маша вдруг, очень спокойно и очень серьезно, спросила: «Папа, мы утонем?». У меня внутри побежали мурашки: «Конечно же, нет, Машунь, все будет хорошо». А, может и не так ответил, не помню. Свой ответ не помню, а ее вопрос запомнил на всю жизнь. И, главное, интонацию.
Но, спустя минуту, или несколько, сейчас уже не скажу, воды в лодке не осталось. Беглый, а затем и подробный, осмотры никаких пробоин не выявили. Новая вода не поступала. Посидел, отдышался. Надо возвращаться, ну его на фиг, этот остров. Только передохну немного и погребу. А на озере по-прежнему штиль, по-прежнему светит солнце, синее небо. Лето! А зачем грести, можно и на моторе вернуться. Завелся, сделал кружок на малом газу – все нормально. Взял курс на порт приписки, прибавил газу, и, тут, все понял. На большом газу, при выходе на глиссирование, корма опускалась так низко, что отраженная от мотора фарватерная струя переливала через борт в лодку. Теперь, когда стало ясно, в чем дело, что, если не лихачить и идти на среднем газу, то никакой опасности нет, мы решили опять развернуться и дойти-таки до острова. Что, в самом деле, дню пропадать. Правда, в Машиных глазах я не увидел большой уверенности, но оно и понятно, испугался ребенок. Справедливости ради, надо отметить, что вела она себя очень достойно, некоторым взрослым бы столько выдержки и внешнего спокойствия. И мне, в том числе. Я аж загордился, какая у меня дочь!
Пришли на остров, наладили снасти, удочки контролировала Маша, я кидал спиннинг. В Финляндии ловля на поплавковую удочку бесплатна, на спиннинг надо покупать лицензию. Лицензии продавались в местном музее рыболовства и, наверное, где-то еще. Стоимость определяется в зависимости от продолжительности (дни) и ареала ловли. Смысла покупать дорогую лицензию на все озеро не было, и я купил однодневную местную толи за 2,5 толи за 5 евро.
Купаться не собирались, несмотря на солнце, было довольно прохладно. Но пришлось. Пару раз крючок цеплялся за камни, и, хошь не хошь, приходилось нырять. Наловили окуней и плотвы, немного, но на голодный ужин хватало, и поплыли обратно. Пообедали, почитали, съездили в город за продуктами, зашли в библиотеку – посидеть в бесплатном интернете. Вернувшись, развели костер, пожарили на решетке рыбу, сварили картошки и, кто под пиво, кто под сок, все это употребили. Ночь, звезды, спать.[attachment=3:2llpqfzn]Изображение 106.jpg[/attachment:2llpqfzn]День двадцать третий. Первое июля. Асиккала.
Ничем особенным отмечен не был. Ходили за грибами, но ничего не набрали, в этом году их вообще не было. Читали, ездили по окрестностям. Хотели покататься на лошадях, но обе известные нам усадьбы, предоставляющие такие услуги, были закрыты. Съездили на клубничную ферму, купили свежих ягод. Так и день прошел.
День двадцать четвертый. Второе июля. Асиккала.
Это был последний день в нашем лесном доме. На следующий день заезжали новые гости, и утром нам надо было перебираться в один из домиков в усадьбе на берегу. Соответственно, наша лодка переходила по наследству новым обитателям «Виллы Тайга». Тем же, кто снимал домики или комнаты в усадьбе, лодки не полагались. И мы решили еще раз смотаться на остров. С утра были чем-то заняты, а ближе к вечеру поехали на берег. Светило солнце, дул ветерок, на озере было небольшое волнение, в общем, вполне приличная погода для водной прогулки. На полпути, волнение усилилось, но было в рамках допустимого. Когда же мы подходили к острову, ветер уже дул вовсю, и лодка переваливалась с волны на волну. Меня это несколько обеспокоило, но уж все равно пришли, так что швартуемся, выгружаемся и будем ловить рыбу. Закинули удочки, гляжу на озеро, а оно черное, и волны уже с белыми гребешками. Посмотрел я на это дело в древнерусской тоске, и дал команду на срочную эвакуацию. Быстро собрали снасти, прыгнули в лодку, отошли от берега. Дергаю за веревочку – мотор не заводится. Второй, третий раз – ни фига. На четвертый шнур обвисает, не желая возвращаться обратно. Пока заправляю его на место, лодку разворачивает боком к волне, и начинает заливать, попутно прибивая к берегу. Отхожу на веслах подальше, все повторяется. Но лодку сносит уже не в нашу бухточку, а несет на камни. Еще немного, и со всего размаху швырнет на здоровый валун. Весла уже не спасают, и я выпрыгиваю за борт, оказываюсь по пояс в воде и завожу лодку руками в безопасное место. Когда прыгал за борт, накренил лодку, и Машу тоже залило холодной водой. Вытаскиваю лодку на берег, дышим.
Итак, что мы имеем. Мы на острове. До нужного нам берега не более полумили, но не менее полуверсты. Неточность измерения в данном случае большого значения не имеет. До ненужного – еще дальше. Выйти в такую волну без риска, как минимум, затопить лодку и простудить ребенка, по моим ощущениям, мы не можем. Значит, будем ждать, пока утихнет. До темноты есть пара часов, а ведь может штормить и всю ночь. Тогда придется ночевать здесь. Как и где спать, что есть? Первым делом надо просушиться, а для этого нужны спички. Решено, идем на другой конец острова, проверим, на месте ли конура, где мы, видимо, и будем спать на голом деревянном полу. И, главное, лежат ли там, как обычно, спички. Конура на месте, спички есть. На месте и туалет, и бумага. Вот только понадобятся ли они нам, есть-то нечего. Значит, клюет-не-клюет, а придется рыбы наловить – ребенок должен что-то съесть перед сном. Идем обратно к лодке за удочками. Вдруг видим, метрах в пятидесяти от острова идет на моторе, на тихом ходу, такая же лодка, как у нас. Сидят в ней три мужика, один на руле, двое кидают спиннинги. Лица спокойны и безмятежны. Мы с Машей, молча, переглядываемся, затем опять смотрим на лодку. Осознаем.
- Пап, смотри, а люди-то плывут.
- Плывут-то они, Маш, плывут, да только это финны местные, которые всю жизнь на этой лодке ходят. А мы с тобой в такую погоду первый раз попадаем. Да и как нам от берега отойти, ты же видела, что нас все время обратно прибивает.
А сам задумался, чем черт не шутит, ведь, действительно, ходят люди. Не боги горшки обжигают, главное от берега отойти и завестись, а там идти носом на волну и не поворачиваться к ней боком. Пока размышлял, Машка успела убежать куда-то. Вдруг, слышу, кричит: «Пап, пап, а с той стороны волн совсем нет, мы можем там мотор завести! Пойдем скорее, посмотришь». Подходим – и впрямь, тишь да гладь, да Божья благодать. Какой же я лопух, сколько приключенческих книг в детстве прочитал, а про наветренную и подветренную стороны не подумал. Оставил Машу на берегу, на тихой стороне острова, сам вывел лодку, на веслах дошел до Маши, забрал ее, вновь отошел от берега и спокойно завел мотор. Нам предстояло обойти остров, чтобы направиться к усадьбе, пришлось сделать довольно большой крюк, чтобы гарантированно обойти все отмели. И затем мы шли галсами, поскольку, иди мы прямо к цели, волна била бы нам в борт. Шли на самом малом ходу, лодка переваливалась с волны на волну, водяная пыль била в лицо, на фоне пунцово-черного неба ярко светило солнце. Захватывающее зрелище. Мы вернулись без рыбы и, собственно, и без рыбалки, но удовлетворение при касании днищем родного песка было полным.
Дни двадцать пятый, двадцать шестой. Третье и четвертое июля. Асиккала.
Прошли спокойно и без приключений. Лес, озеро, купание в прохладной воде, книги, поездки по окрестностям. Четвертого, в субботу, были крайне удивлены, неожиданно попав на джазовый фестиваль под открытым небом в крошечном городке Vaaksy. Вечером, вернувшись в усадьбу, попарились в бане на берегу, попрыгали из парной в озеро. Полный релакс. Утром на Родину.
День двадцать седьмой. Пятое июля. Асиккала – С.-Петербург – Москва.
Особой спешки не было, я рассчитывал, что на весь путь до Москвы нам понадобится 13 часов, да час на границе. Поэтому, покидая любезную нашему сердцу Асиккалу около десяти утра, я намеревался добраться до дома к полуночи. И в очередной раз убедился, как не закладывайся, все равно выйдет хуже. Что при расчете стоимости ремонта квартиры, ниже (ст. рус.) сроков его проведения, что при решении детской задачи: «Из пункта А в пункт Б…». До границы добрались по графику, за пару часов. С прохождением двух погранпереходов проблем также не возникло, в отведенный час уложились. В очередной раз отметил для себя патологическое свинство значительной части соотечественников, бороздящих просторы необъятной Родины. Очень хочется быть корректным и тактичным, и написать «незначительной», или, хотя бы «некоторой», но так угадить леса вдоль дорог может только очень весомая часть наших сограждан. Как только проезжаешь финский шлагбаум и нейтральную полосу, картинка меняется быстро и контрастно. Одна выброшенная пачка из под сигарет на погонный километр дороги на финской территории, сменяется сотней пачек и несчитанным количеством прочего дерьма на тот же километр на нашей. Исследования и замеры я не проводил, но впечатления таковы.
К Питеру подъезжали в третьем часу пополудни, как и намечалось по плану. Тут-то и случилась неприятность. Километров за сорок до города увидел указатель на Москву, и поверил ему. Как не поверить, указатель большой, красивый и новый. И ведь что обидно, езжу этой дорогой уже много лет, названия деревень, рек, опасные повороты, все знакомо. Раньше путь на Москву лежал через город, недавно построили КАД, ни о каком внешнем кольце, аналоге московской «бетонки», я не слышал. Но после месяца в Европе начинаешь верить тому, что написано на дорожном указателе. И я, прожженный дорожный волк, ничтоже сумняшеся свернул на, якобы, питерскую «бетонку». Которая поначалу, на первых десяти-пятнадцати километрах, оказалась очень живописной, с хорошим асфальтовым покрытием, лесной дорогой. Скорость под 150, дорога пустая, кругом сосны, солнце светит, настроение, практически, на максимуме. Немного смутили две огромные ямы при съезде с трассы, ну да ведь мы в России, а дальше покрытие было почти идеальным. Еще удивило отсутствие машин, и встречных, и попутных. Но и этому нашлось объяснение, раньше указателя не было, и я про эту дорогу не знал, значит, она новая (ямы не в счет), значит, и другие не знают и едут по привычке через КАД. И мы бы поехали известным путем, но было воскресенье, вторая половина дня, и я боялся застрять в пробках на подъездах к Питеру. Поэтому, поначалу я был рад новой красивой свободной дороге, и подсчитывал в уме дивиденды: пробки объедем – время сэкономим – это раз, эстетическое наслаждение от живописной дороги – это два, да и новым путем проехать тоже небезынтересно. Километров через пятнадцать сказка закончилась. Не помню, покрытие испортилось сразу или ямки становились шире и глубже постепенно, но через какое-то время у меня появилось устойчивое ощущение, что мы на фронте, и едем по разбомбленной «мессершмитами» дороге. Как в классических фильмах про войну, только я за рулем современного «мерседеса», а не «виллиса», и сверху не бомбят. Частота ямок, ям и ямищ была такова, что объезжать их не представлялось возможным. И полотно дороги, и ее обочины были усеяны рытвинами и выбоинами, как ребенок, больной ветрянкой, сыпью. А глубина воронок была такова, что пролетать на скорости, не рискуя потерять колеса, было нельзя. Поэтому, поначалу шли со скоростью пешехода, потом, когда удовольствие затянулось, поддал газу, довел стрелку до 30. Километр, два, пять, пятнадцать. На законный вопрос, может ли это быть дорогой на Москву, время от времени появлялся ответ в виде официального указателя федеральной дорожной службы. Окружающий пейзаж был по-прежнему красив, но уже не радовал глаз. Настроение плавно перетекало по синусоиде от экстремума со знаком плюс к тому, что ниже оси абсцисс. Негатива добавляло полное отсутствие машин с московскими номерами. Их вообще было крайне мало, и встречных , и попутных. Как будто мы были не в сорока верстах от северной столицы, а где-то на сибирском тракте. А те, что все же иногда встречались, все как одна, были местными. Ни фур, ни автовозов. Значит, это не дорога на Москву, но вот очередной указатель, белой краской на синем фоне «Москва» и стрелка вверх, то бишь вперед. Понимаю, что надо бы остановиться, раскрыть атлас и определиться, в какой мы точке. Останавливаюсь. Но тех нескольких деревень, что мы проехали, нет на карте. Так что точно привязаться на местности не получается. Скорее всего, судя по атласу, мы поехали на Стеклянный, Гарболово, Матохсу, а это значит, что какая бы не была пробка на подъездах к Петербургу, маршрут через КАД оказался бы быстрее, потому как крюк, который мы делали сейчас, был не менее пятидесяти, а то и ста километров. И еще, это значит, что нам пилить и пилить по фронтовой дорожке, пока мы выйдем на московскую трассу. Живо представил себе серию «Ну, погоди» с волком на гоночном авто, теряющим по дороге запчасти, пока в руках у волка не остаются один руль. Я, конечно, понимал, что так буквально все не осуществится, но перспектива остаться без колес и подвески забрезжила вполне реальная. Решил при первой же возможности уходить на Питер, черт с ним, с уже потерянным часом, надо валить отсюда, пока не потерял еще три и машину. Но вот где этот первый поворот, одному Богу известно, потому, как мне не известно (в данном случае «не» отдельно), где я нахожусь. Едем дальше, высматриваем первый указатель направо, на Питер. Повороты направо иногда встречаются, но вообще без указателей, и такого вида, будто это дорога к коровнику или на свиноферму. Уже ненавижу себя, тех чудаков на букву «М», очень большую, что поставили щит, заманивающий объехать Петербург, с трудом сдерживаюсь, чтобы не сорвать злость на ни в чем не повинном ребенке. Нутром чувствую, как умирает моя подвеска: вот легко ранена шаровая слева спереди, а теперь тяжелое ранение у шаровой справа, а это уже травма, несовместимая с жизнью, у правого заднего амортизатора. Сердце обливается кровью, возмущенный разум кипит, а в ушах звучит ритмическая музыка – цу-цок-цу-цок – включенного счетчика в старом такси. Это тикают по экспоненте доллары и центы за замену того, что у «мерина» ниже пояса. Уперлись в Т-образный перекресток, указателей нет, налево и направо идут равнозначные дороги, одинаково убитые нами, автомобилистами, одинаково не отремонтированные ими, вороватыми чиновниками. Куда ехать на Москву не понятно, налево пойдешь – бабу найдешь, направо пойдешь – бабла поднимешь. Вокруг лес, в какую сторону крутить рулевое колесо с трехлучевой звездой в центре – не понятно. Перерезал синий провод – повернул налево. Через несколько километров уперлись в автобусный круг у железнодорожной станции. Честно говоря, сейчас уже не помню, спросил ли я, у кого-то из водителей на станции дорогу, или от злости решил ни у кого ничего не спрашивать, но спустя какое-то время, мы нашли таки поворот на Питер. Добравшись до кольцевой автодороги, подсчитал убытки: два часа времени, неопределенная сумма за замену подвески и некоторое количество безвозвратно утраченных нервных клеток. Забегая вперед , скажу, надо отдать должное ребятам из Штутгарта – ничего менять не пришлось. Фактически, машина прошла испытания в условиях полигона, в течение двух часов при максимальной нагрузке на детали подвески. Ничего не загремело, не застучало и не отвалилось. Будь я на БМВ, - была когда-то у меня такая машина, - под замену попало бы все, что участвует в процессе соприкосновения с дорогой и демпфировании неровностей.
Но, если басурманам из Штутгарта респект, то нашим доморощенным питерским дорожникам или гаишникам, не знаю, кто из них указатели устанавливает, - устремленный в небо средний палец. Либо тот, кто принимал решение отправлять москвичей, а также мурманчан, кировцев и других сограждан по этому бездорожью, которое еще и длиннее на сотню верст, полный дебил, либо это изощренная иезуитская месть москвичам за то, что они москвичи. Откуда в питерцах, слава Богу, не во всех, но, к сожалению, во многих, этот комплекс и, связанная с ним нелюбовь к столичным жителям, не понимаю. Интеллигентный город, с хорошими традициями, культурная столица страны. В моем понимании, во всяком случае. И вместе с этим злоба, мелкое желание нагадить или унизить попавшего в сети москвича. Приношу искренние извинения всем петербуржцам, не испытывающим подобных чувств, относящимся к жителям белокаменной, так же, как и к хабаровчанам, казанцам или пермякам. То есть ровно и спокойно. Я бы не говорил об этом, если бы не испытал на себе.
Лет пять, а может, семь назад ездил я по делам в Петербург. Остановился на Фонтанке у одной дамы, к которой, собственно, и приехал. Классический питерский двор – прямоугольный каменный мешок. Мест для парковки мало, на всех не хватает. Говорю: «Может на стоянку поставить?». « Да нет», - отвечает, - «у меня здесь место есть. Правда, его соседи заняли, ну ты ставь на свободное, не проблема». Утром выхожу – меня заперла ржавая «четверка». А мне, кровь из носа, вечером надо быть в Москве. Утро воскресения, сигналить неловко, люди еще спят. Я к ней: «Лариса Ивановна, где этот редиска - нехороший человек живет?». Вышла со мной, звоним в домофон – никого. Что делать?! Смотрю, нельзя ли как-нибудь выехать. «Теоретически можно, практически этого никто никогда не делал» («Экипаж»). Начинаю маневрирование задним ходом, иначе никак. Назад – вперед, назад - вперед, сантиметр за сантиметром приближаюсь к цели, втискиваю машину в щелку между стеной дома и подлой «четверкой». Вдруг бац, хлопок, и машина слегка оседает. Выхожу, ёпарный бабай, порвал колесо о край швеллера, закопанного в землю. Ну все, конец этому уроду, который меня запер, теперь придется ехать до Москвы без запасного колеса, это ремонту уже не подлежит. Подхожу к «четверке», бью ногой по водительской двери рядом с замком, был случай – дверь открылась. На это раз не помогло. Но результат все равно есть, во дворе появляются люди. Начинают меня совестить, мол, как я мог ударить чужую машину, а-я-яй, нехорошо. Мои объяснения о причинах, побудивших меня вести себя подобным образом, никого не впечатлили. Ставлю запаску, надо мной стоит группа соседей и зудит, меня слегка потрясывает. Закручиваю болты, убираю домкрат, появляется хозяин жигулей. Оказывается этот козёл все время, что я мучился в попытках пролезть в игольное ушко, сидел дома и смотрел в окно. И на звонки в домофон не отвечал – наказывал. Ну не п…?! Вышел, я на него: «Убирай машину, пи-пи-пи, козлиная морда, пи-пи-пи, пи-пи-пи, пи-пи-пи. Он же, пользуясь поддержкой народных масс: «А я не уберу свой чемоданчик, вот сейчас милиция приедет, она разберется». А что делать, я один, их десять, моя Лариса Ивановна незаметно ретировалась, стоим – ждем ментов. Не прошло и десяти минут, или часа от моей попытки уехать домой, как «архангелы» явились. Ну, сейчас-то парни разберутся, что к чему, усовестят говнюка, и я, наконец, поеду «на хаузе». Не тут-то было. Я им про Фому, они мне про Ерему. Я объясняю: «Ну как же так, я поставил машину на место, указанное мне жительницей этого дома, её было занято, и я поставил на свободное, на которое она мне показала пальцем. В конце концов, уж если идти на принцип, земля принадлежит городу, и, пока ты её не купил, или не взял в аренду, прав на неё никаких не имеешь. И то, что ставишь машину на привычное место – это добрая воля людей тебя окружающих, не более того. В конце концов, уж если ему этот клочок земли два на четыре так дорог, - забыл сказать самое главное, во дворе было свободное место, куда он спокойно мог поставить свою машину!, - можно было бы удовольствоваться четвертью часа моих мучений, хотя мне и этого не понять. Но сидеть дома у окна в течение часа, пока я не убил свое колесо, пока не треснул ногой по его машине – это уже чистый извращенец. А менты мне: «Ну может, Вы и правы, но ведь это же его место. Вы просто договоритесь с ним, и мы поедем, а то у нас дела посерьезнее есть». «Я этому козлу денег?! Да я лучше сяду», - эмоции захлестнули и отправили разум на скамейку запасных: «а чтобы не зря садиться, еще и колесным ключом по башке этой гниде тресну». Смотрю, стражи порядка слегка опешили, начали меня успокаивать, а я немного спустив пар, вернул способность трезво мыслить. Опять все им по полочкам разложил, объяснил повторно, что нет у него никаких прав на этот кусок городской земли, с одной стороны, а с другой, все я прекрасно понимаю, обычаи и порядки дворовой парковки мне известны, и знай я, что это место такого козла, в жизни бы туда не поставил, а поставил бы как раз на другое свободное. Но мне это место указала жительница этого дома, что же я должен был ей не поверить и пойти по квартирам узнавать, где чья стоянка?! А если бы я на самолет опаздывал, или на поезд? Представьте, говорю старшине и лейтенанту, на секунду, что вы, после года службы, года грязи, бомжей, алкашей, риска, склок, года «усилений» и прочей милицейской ненормированности рабочего дня, улетаете с женой и маленькой дочкой на море, всего на две недели. Выходите утром, чтобы ехать в аэропорт, а вас запер вот такой вот упырь. Каково?! А?!!! Молчат. И что вы делать будете? Еще полчаса и ваш отпуск к чертям полетит. («вы», «вас», «ваш» с маленькой буквы не из мелкой мести, а по правилам грамматики - их двое). Молчат. И тут меня торкнуло: смотрю на насупленные милицейские лица, на злобные физии соседей, сгрудившихся возле нас, перевожу взгляд на мои номера с окончанием 177. «Слушайте», - обращаюсь я к старшему по званию, - «а может, вы просто москвичей не любите?». «Да», - с вызовом отвечает мне лейтенант, - «не любим». Вот так вот, прямым текстом, без шифра и Эзопа. «Почему? Обоснуйте. Может мои московские предки за те недолгие, с исторической точки зрения, триста лет захватывали ваш славный город, бесчинствовали, грабили и предавали огню? Вроде нет. Вот Казань брали, так казанцы к москвичам очень лояльны, много раз там был, знаю. А у вас-то, что за комплекс такой в головах сидит?!». Молчат, бычатся. И уже в милицейской «пятёрке»: «Я вот, например, не знаю ни среди своих московских друзей и знакомых, ни среди родственников, ни одного человека, кто бы с неприязнью относился к петербуржцам. Хотя многие о вашем снобизме и нелюбви к нам, столичным жителям, знают». Никакого вразумительного ответа я не дождался. Но, надо отдать должное питерским милиционерам, по крайней мере, не били. А ведь могли. Ни в машине не били, ни в участке. Более того, даже в «обезьянник», наполненный люмпенами и «нелегалами» не засунули, а оставили сидеть в «дежурке». В Москве бы точно и наваляли, и в клетку бы посадили. Так что будем справедливы, интеллигентность и остатки аристократизма из ленинградцев пока не выбили, как ни старались. Успехи есть, но полной победы не случилось. Пока. В отличие от столицы, где, как москвич, как минимум, в третьем поколении, возьмусь утверждать – хам таки отпраздновал свою победу, и принял капитуляцию у города. Спустя полчаса ожидания, появился молодой капитан с приветливым лицом, который выслушал сначала объяснения потерпевшего, также доставленного в отделение, а, затем, мои. Потом обратился к «терпиле»:
- В какую сумму оцениваете ущерб?
- В тысячу, а, может, и в полторы. Надо цены в сервисе уточнить.
- Но не больше полутора?
- Да нет, хватит, наверное.
Повернулся ко мне:
- Ну что, я Вас поздравляю, сегодня поедете домой. Ущерб до двух с половиной тысяч – уголовное дело не заводится. Сейчас возьму у Вас объяснения, и свободны.
И опять к потерпевшему:
- А Вы, смотрите, показания потом не меняйте, у нас здесь камеры, так что оценка ущерба зафиксирована. Идите домой, с Вами свяжутся.
Иногда, нечасто, в жизни везет. По-мелкому, что чаще, по-крупному, что реже. Мне повезло. Мне попался честный и толковый мент, да еще и человек приятный, все в одном флаконе. Согласитесь, у нас такое счастье не часто приваливает. Быстро разобрался в ситуации, взял у меня письменные показания, даже посочувствовал, и отпустил на все четыре стороны. Денег у меня оставалось совсем мало, во всяком случае, на новое колесо не хватало, но не предложить хоть тысячу было неудобно. Такой вот выработали у нас менталитет, если в ментовке не отбили почки и не «повесили» чего-нибудь года на три, рука сама тянется к портмоне. Хотите - верьте, хотите - нет, мой капитан реально обиделся. Сумму я не озвучивал, так что оскорбиться её малой величиной он не мог. Я долго извинялся, и, с одной стороны было неловко, а с другой радостно, что есть еще в милиции нормальные люди. И ночевал-таки я в тот день на свободе, и с чистой совестью.
Вот и сейчас, пройдя все испытания на полигоне в Ленинградской области, мы вырвались на московскую трассу, и вышли на финишную прямую длинной в семьсот верст. Ничего, достойного описания, не произошло, и в четвертом часу утра мы благополучно прибыли в Ю. Бутово.[attachment=2:2llpqfzn]Изображение 060.jpg[/attachment:2llpqfzn]Общее впечатление от поездки исключительно позитивное. Все проблемы и проблемки, отрицательные эмоции нивелируются итоговым положительным зарядом. Особенно сейчас, спустя почти год, все сопутствовавшие нам неприятности кажутся столь незначительными, что о них и вспоминать-то не стоит, разве что как о забавных приключениях. Этим летом обязательно повторим путешествие, конечно, немного изменив маршрут. Хочу больше времени провести в Бретани, заехать в страну басков и, возможно, пару дней покататься на лыжах в Швейцарии или Австрии.[attachment=1:2llpqfzn]Изображение 094.jpg[/attachment:2llpqfzn]
